III. ПАРКАНСКОЕ СЕЛЬСКОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ И ЕГО МЕСТО В АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЕ НОВОРОССИЙСКОГО КРАЯ
Возрожденные в 1805 г. Парканы вошли в Тираспольский уезд Херсонской губернии. В Тирасполе и Бендерах, Суклее и Терновке, Глином и Чобручах, глядя вслед уходящей подводе с усатым парканцем, казенные поселяне и городские мещане произносили малопонятное слово «колонист»... «...По делам иностранных поселенцев» Еще в 1799 году в Екатеринославе (ныне г. Днепропетровск) была открыта контора опекунства Новороссийских иностранных поселенцев. Возглавил контору С. X. Контениус, друг Э. О. Ришелье. В 1801 г. контора опекунства была переименована в Попечительный комитет. Большая реорганизация в колониальном ведомстве произошла в 1818 г. Специальным царским указом комитет не только поменял свое название на «Попечительный комитет об иностранных поселенцах южного края России», но теперь имел в своем подчинении три конторы иностранных поселенцев: в Екатеринославе, Одессе и в Бессарабии - в Болграде. По воспоминаниям бывшего члена Попечительного комитета А. М. Фадеева, эта реорганизация была проведена в ожидании переселения из Германии большого числа немецких колонистов. Массового переселения немцев так и не произошло, но конторы сохранились . Парканы относились к колониям Одесского водворения. Все водворения были разбиты на колониальные округа. В Парка-нский колониальный округ входили две колонии: Парканы и Катаржина. Во главе округа стоял смотритель с резиденцией в Парканах. После Екатеринослава с 1820 по 1833 годы Попечительный комитет находился в Кишиневе, а с 1833 по 1871 г.г. - в Одессе. В 1832 г. произошла еще одна реорганизация колонистского ведомства. Конторы были закрыты. Колониальные 'округа остались, но были реорганизованы. Теперь колонии объединялись не по националь¬ному, а по территориальному принципу. Парканы вошли в 3-й колониальный округ болгарских и немецких колоний. Ликвидация контор имела целью убрать это промежуточное, явно лишнее звено, но и без них над колониями стояла громоздкая бюрократическая машина. С середины 1830-х годов Попечительный комитет имел следующую структуру: Председатель, члены комитета, хозяйственное, контрольное отделения, отделение по делам еврейских поселенцев, архивариус, казначей, землемер, архитектор, штаб-лекарь, ветеринарный врач и еще целый ряд чиновников . Как и все болгарские колонисты, жители Паркан чуть ли не боготворили Председателя Попечительного комитета, Главного попечителя генерала от инфантерии Ивана Никитовича Инзова. Старый боевой генерал, знавший о болгарах не понаслышке и видевший их отвагу в бою и мучения на многострадальной родине, беззаветно отдался порученному делу. Не раз «дядо Инзов», часто навещавший Парканы, помогал колонистам решить возникающие проблемы. По-разному складывались отношения парканцев с другим колониальным начальством. В повседневной жизни им чаще всего приходилось иметь дело со смотрителями колоний. Смотрители парканского колониального округа с 1805 по 1832 г.г.: Бабич 1805-1807 гг. Л ушла, губернский советник 1807-1814 гг. Д. И. Парули, титулярный советник 1814-1832 гг. Смотрители 3-го колониального округа с 1832 по 1871 г. Епихин, Вильмс, П. А. Ковальский, Ф. П. Патерновский. Многолетние доброжелательные взаимоотношения сложились у парканских колонистов со смотрителем округа титулярным советником Дмитрием Ивановичем Парули. Грек по происхождению, он, пожалуй, лучше других чиновников понимал нужды и запросы колонистов. В решении возникавших проблем, защищая права колонистов, Парули не боялся вступать в конфликты с уездными и губернскими чиновниками, крупными военными чинами. Его ссора с уездным землемером Ильенко из-за клочка парканской земли стала известна всей губернии. А все началось с того, что 2 июня 1825 года при обновлении межи между Парканами и селом Плоское землемер Ильенко захватил часть сада, принадле¬жавшего Ивану Обручкову. От простого замечания со стороны Парули дело дошло до взаимных оскорблений и многолетнего конфликта, конец которому положил в сентябре 1828 г. сам генерал-губернатор М. С. Воронцов . Вряд ли взаимоотношения Парули с парканцами можно назвать чисто деловыми. Из сохранившихся метрических книг видно, что некоторые парканцы даже приглашали Д. И. Парули в церковь в качестве крестного отца. Права и обязанности колонистов были закреплены в целом ряде указов и постановлений, сведенных в единый «Устав о, колониях иностран¬цев в империи». Согласно этому «Уставу...» колонисты имели право: 1) получить землю в потомственное пользование; 2) переходить из «колонистского состояния» в другие категории населения; 3) основывать промышленные'предприятия, заниматься торговлей; 4) выезжать за границу; 5) покупать землю и селиться отдельными хуторами. Наряду с широкими правами колонистов обременял целый ряд обязанностей. И, конечно, главная из них - исправная уплата налогов. Главным из них был налог с земли. Платился он на протяжении 100 с лишним лет; по-разному. До 1845 г. с каждой десятины владений и запасной земли колонисты платили поземельный оброк, замененный впоследствии подушным налогом. Со временем система налогов постепенно совершенствовалась, налогов становилось все больше. К концу 1860-х парканцы должны были платить и налоги на сооружение и ремонт дорог, содержание земской полиции, специальные колонистские налоги на содержание постоянно разрастающегося аппарата, налоги на местные нужды колонии. Еще с 1820-х годов парканцы платили по 5 коп. с души «на усовершенствование судоходства», хотя фактически судоходство по Днестру началось с 1890-х годов . В итоге почти половина доходов колонистов уходила на уплату «податей и казенного долга». К примеру, в 1824 г. парканцы внесли в казну налогов на сумму 5477 руб. 77,5 коп. Справедливости ради следует сказать, что при заселении колонисты были временно освобождены от уплаты налогов. Болгары освобождались от «уплаты податей» на десять лет. Чиновники довольно быстро разобрались и в «иностранстве» казаков. Они. в отличие от болгар, освобождались от налогов на 20 лет, а затем уравнивались в правах с казенными крестьянами . Причем в дальнейшем, по истечении льготных лет, уплата податей парканскими жителями была разная. Болгары платили подушный налог за землю по 38 коп. с одной десятины, украинцы -соответственно по 28 коп. Несмотря на освобождение в льготные годы от денежных повинностей и сборов, колонисты с первых же дней обязаны были исполнять целый ряд натуральных повинностей. К началу 1840-х годов в обязанности Парканской колонии входили: 1) устройство и ремонт дорог и мостов; 2) квартирная повинность; 3) дача подвод; 4) провоз арестантов и содержание арестантской кордегардии (помещения); 5) содержание пожарного устройства; 6) сохранение в колонии внутреннего устройства, чистоты и опрятности . Исполнение натуральных повинностей неизмеримо возрастало во время русско-турецких войн и передвижений войск. Причем военные часто не считались с возможностями колонии, что приводило нередко к острым конфликтам. «...Учинили сей приговор» Все возникавшие вопросы губернская, уездная и колонистская администрации решали через орган местного самоуправления -сельский приказ. Организованное по образу и подобию русских общин внутренних российских губерний, парканское сельское самоуправление впитало в себя традиции болгарской общины, «задруги», и некоторые элементы свободолюбивой казачьей вольницы. «Мы, нижеподписавшиеся колонии Паркан колонистского сословия общество, собравшись в сельском приказе на мирскую сходку, учинили сей приговор...» Так начинались сотни принятых парканцами резолюций по различным вопросам жизни села. На «мирские сходки» собиралось все взрослое мужское население колонии. Принимаемые на сходке «мирские приговоры» были обязательными для всех сельчан и даже правительственные чиновники с уважением относились к этим коллективным резолюциям. Парканская община обладала определенной степенью самостоятельности и не раз демонстрировала и отстаивала свое собственное мнение в конфликтах и стычках с чиновниками всех уровней. Повседневной жизнью села руководил избираемый мирской сходкой приказ, состоящий из старосты и двух выборных. Впрочем, из бесед со старожилами удалось выяснить, что сельских старшин, как и в Болгарии, в Парканах называли «чорбаджиями». «Чорбаджии» избирались сроком на два года, не было случаев, чтобы кто-нибудь избирался на два срока подряд. Судя по документам, чорбаджии не были какой-то привилегированной верхушкой парканского общества. На этих выборных должностях перебывали почти все парканские хозяева. Хотя работы у избранного старосты было более чем достаточно, никто, разумеется, не освобождал его от ведения собственного хозяйства, а должность не давала никаких привилегий и льгот. Чорбаджии получали жалование из общественной казны, что повышало их ответствен¬ность перед односельчанами. Денежные вознаграждения руководите¬лей сельской администрации были даже ниже, чем у их подчиненных. Согласно приходно-расходной ведомости Парканского сельского приказа за 1864 год староста села Дмитрий Добров получал годовое жалование в 57 руб. 12 коп., выборные Иван Градинар и Степан Жеков - по 42 руб. 84 коп. В то же время писарь сельского приказа Федор Карниз имел жалование в 150 руб., а пастух общественного стада Афанасий Петков - 250 рублей8. Много это или мало? Для сравнения приведу лишь один пример: хорошая лошадь в те годы стоила 25 руб. Хотя вновь избранный староста утверждался затем колонистскими властями, не было случая отказа решению мирской сходки. В первые, наиболее трудные годы Попечительный комитет брал на себя содержание сельской администрации. Неурожай, стихийные бедствия 1820-1821 г.г. довели парканцев до такой нищеты, что они обратились осенью 1821 года к генералу И. Н. Инзову за помощью, так как община не в состоянии была выплачивать денежные пособия своим чорбаджиям. И. Н. Инзов пошел навстречу колонистам и распорядился «выделять ежегодно по 150 руб. старосте и по 75 руб. двум выборным, но до того времени, как поправится состояние парканских поселенцев» . Община несла полную ответственность за всю повседневную жизнь крестьян. Она разбирала их имущественные споры, решала бытовые и хозяйственные вопросы. Сельский приказ давал поручительство за колонистов при выделении властями денежных ссуд, при выдаче паспортов. Поручаясь за Георгия Савова Чебанова, уезжавшего в 1819 г. на один год в Болгарию, сельский приказ представил Попечительному комитету расписку в том, что в случае невозвращения колониста «парканское общество обязуется вносить за него подать до следующей ревизии» . Весной 1827 г. у Мито Доброва неизвестные лица похитили сразу две пары волов. Потрясение большое даже для такого зажиточного колониста, каким был М. Доброе. Он был вынужден обратиться за помощью в Попечительный комитет. Парканский колонист получил под проценты ссуду в 100 руб. сроком на один год, причем сельский приказ приложил к прошению М. Доброва положительный отзыв о нем и свое поручительство . Если колонисты по каким-либо причинам не могли заплатить подати, погасить свои казенные долги, то рассчитывалась за них община. Впрочем, это не освобождало колонистов от ответственности перед общиной. Они не только обязаны были вернуть свой долг, но и платили взносы в общественную казну, отрабатывали общественную натуральную повинность. На арестантскую, подвод¬ную, дорожную повинности устанавливалась строгая очередность, которую контролировал сельский приказ. В случае своего долгого отсутствия, а это бывало довольно часто, колонисты обязаны были платить налог в общественную казну. В начале 1830-х годов Тодор Пельтек и Петр Салабаш взяли в аренду в Бессарабии большие наделы земли. Они отвезли туда свои семьи и редко приезжали в Парканы. Раз в год они появлялись для того, чтобы получить новые паспорта и заплатить в сельский приказ налог «за неотбытие общественных тягостей» . Однако заметим, что взносы колонистов не являлись главной статьей доходов общественной казны. Хозяйственная жизнь занимала главное место в деятельности сельской общины. Парканский приказ сдавал в аренду принадлежавший колонии паром через Днестр, два рыбных озера, каменоломню, питейные заведения, магазины, полевые корчмы вдоль столбовых дорог, участки земли из резервного фонда, а также реализовывал продукцию с общественных угодий. Достаточно сказать, что из 1164 рублей доходной части по ведомости за 1863 г. 712 рублей составили доходы с объектов аренды ' Из этих сумм производилась оплата налогов, жалований, выдача ссуд, оплата долгов колонистов, ремонт старых и строительство новых общественных зданий, пожертвования церкви и т.д. Объекты аренды сдавались с большой выгодой для колонистов. В договорах с нанимателями парома обязательно содержался пункт о бесплатном пользовании им парканцами. При сдаче в аренду земли обязательно оговаривался вопрос о преимущественном найме на работу жителей Паркан, причем предусматривался нижний предел оплаты труда для них: не менее одной десятой части доходов нанимателя. Хозяйственная жизнь колонии - вопрос большой и многогранный, и мы займемся им отдельно. Сейчас же остановимся на роли общины в организации и развитии тех отраслей хозяйства, которые для Паркан являлись побочными. В отличие от других болгарских колоний, животноводство и, в первую очередь, овцеводство никогда в Парканах не были ведущими отраслями. Однако желающие разводить овец были. Таких хозяев ежегодно набиралось по 10-12. Колонисты собирали своих овец в стадо. Община нанимала им пастуха, предоставляла помещения для стрижки овец, изготовления сыра. Примерно по такому же принципу была организована и молочная ферма крупного рогатого скота. Кроме пастуха, нанятого приказом, на летней ферме по очереди по несколько дней работали хозяйки: доили коров, готовили творог, масло. Община имела свой улей, большую бахчу. Существенная роль в сельском самоуправлении отводилась суду «присяжных стариков», куда избирались 12 наиболее уважаемых старейшин села. Суд рассматривал мелкие провинности колонистов, решал имущественные споры между ними. Приговор «присяжных стариков» был в селе последней инстанцией, и даже жалобы отдельных колонистов в Попечительный комитет, как правило, не имели успеха. Еще в 1816 г. Братан Степанов попробовал обжаловать в контору опекунства решение сельского приказа и «почетных стариков» об «отнятии у него сада». Управляющий колониями Одесского водворения К. К. фон Лау потребовал от общины «восстановить справедливость». Сельский приказ в рапорте на имя К. К. фон Лау объяснил, что еще «по водворении» всем колонистам были розданы участки плавней «под заведение плодовых или шелковичных садов», в том числе и - Б. Степанову. Но, увлеченный хлебопашеством, колонист оставил без внимания выделенный ему участок. Сельский приказ в 1814 г. предупредил Б. Степанова об этом, на что он ответил, что не желает его обрабатывать. Сельский приказ постановил отобрать участок у Б. Степанова и «отдать оный Мито Доброву для разведения там деревьев». Теперь же, когда «на участке все посажено и возделано, Братан Степанов требует его обратно». Попечительный комитет вынужден был оставить в силе решение сельской администрации . Позже, в 1864 г. подобная жалоба Тимофея Дибиляна «на неправильные действия старосты Дрброва по отнятию у него хозяйства» также потерпела неудачу . Несмотря на колонистский принцип землевладения, эти два эпизода наглядно показывают, что подлинным хозяином земли в колонии являлась община. Позже мы рассмотрим подробнее самый злободневный для крестьян земельный вопрос. Суд «присяжных стариков» зорко следил за соблюдением общинных традиций. За совершенное преступление сельский суд мог посадить колониста под арест, подвергнуть телесному наказанию, денежному штрафу. Но самым большим наказанием было исключение из колонии. Особенно сурово карались воровство и пьянство, что, впрочем, среди колонистов встречалось крайне редко. Всю суровость сельского суда испытал на себе в феврале 1824 г. вторично уличенный в воровстве Петр Мокан, залезший в подвал к Станчо Спасову. Ссылаясь на решение суда «присяжных стариков», сельский приказ обратился в Попечительный комитет с просьбой исключить П. Мокана из колонии «за то, что он и ранее замечен в воровстве, пьянстве, нерадении ко всему хозяйству, буйствах и побегах, чрез что привел имущество свое в такое разорение, что тамошнее общество вынуждено отбывать за него как общественные подати, и другие повинности, равно и за почитающийся на нем казенный долг» . Полгода П. Мокан находился в сельском приказе под стражей, пока решалась его судьба. В селе уже и не рады были, что затеяли переписку об исключении из колонии. Ведь все это время ежедневно на охрану арестованного снаряжалось по 2 колониста. Лишь в августе того же года П. Мокан за недостаточностью улик был освобожден из-под стражи. На мирской сходке провинившийся колонист был строжайше предупрежден о необходимости «поправления своего расстроенного хозяйства». Подействовали столь строгие меры или нет, можно только догадываться, но хозяйство Моканов пошло на поправку. Возможно, глава семейства взялся за ум, а может подросший старший сын Дмитрий принял хозяйство в свои руки. Никакие самые веские причины не могли служить оправданием проступка, особенно воровства. На своем горьком опыте в этом убедился Федор Николаев. Тяжелое материальное положение, вызванное неурожаем 1820 года, довело колониста до искушения. 30 июля 1821 г. лесничий парканской лесной рощи Добри Митов поймал «за самовольной порубкой молодняка парканского колониста Федора Николаева». Провинившийся был заключен под стражу до прибытия смотрителя Парули. Приехав из Катаржины, Д. И. Парули предоставил возможность сельскому приказу самому решать судьбу колониста. Приговор привел смотрителя в изумление своей суровостью: 10 рублей штрафа в пользу богоугодных заведений. По тем временам эта сумма составляла больше половины годового дохода на одну душу колонистской семьи. Д. И. Парули приостановил взыскание штрафа с колониста, «с тем, что Николаев человек бедного сословия, к тому же обремененный большим семейством, но весьма хорошего поведения и примерный колонист.., порубку учинил без злого умыслу не для продажи или других причин, а единственно для поправления около дому своего огорожи (забора - Г. А.), которая действительно ветха, даже вся распалась». Парканский смотритель просил контору иностранных поселенцев убедить сельский приказ отменить свое взыскание. 8 декабря 1812 г. в здании сельского приказа собрались 12 присяжных стариков. В присутствии Д. И. Парули и удрученного Федора Николаева «почетные старики» вынесли свое решение: взыскание сельского приказа отменить, а «долговременное содержание под караулом при приказе в небытности господина смотрителя в колонии вменить ему (Ф, Николаеву - Г. А.) оное содержание в наказание»17. С ростом экономической активности общины оживилось участие сельского суда в хозяйственных вопросах. «Присяжные старики» внимательно следили за всеми финансовыми операциями, которые осуществлял сельский приказ. Их присутствие было обязательным при торгах и заключении хозяйственных договоров. Суд оценивал объекты продажи и аренды, что исключало возможность злоупот¬реблений со стороны сельского приказа. Для контроля за текущими делами в приказе по очереди дежурили «присяжные старики». В отношениях с вышестоящими органами власти, в нередких стычках с государственными чиновниками всех уровней сельский приказ дипломатично и настойчиво доказывал свою правоту. Особо следует сказать о взаимоотношениях парканской общины с военными. Выполняя квартирную повинность, колонисты не раз сталкивались с произволом армейских чинов. Удобное расположение Паркан помимо известных преимуществ часто оборачивалось серьезным недостатком по той простой причине, что во время военных походов русские войска нередко выбирали утопающее в зелени богатое село для расквартирования и постоя. Особенно военные постои участились после окончания русско-турецкой войны 1828-1829 г.г. Они ложились тяжелым бременем на колонистов, создавали массу неудобств и затрат, что вызывало недовольство в общине. Особенно возмутило парканцев расквартирование резервного батальона Полтавского пехотного полка, прибывшего в село 14 мая 1830 года. Батальон численностью в 306 человек был размещен по домам колонистов. У каждого хозяина на постое в доме было по 7-8 человек, но кроме этого командир батальона невозмутимо требовал от сельского приказа отвести еще целый ряд помещений под батальонную канцелярию, слесарную и швейные мастерские, кузницу, караульное помещение, помещения для арестантов, для склада, а также «место близ воды для выпечки хлеба». Смотритель Д. И. Парули сообщил Главному попечителю о зреющих недовольствах в Парканской колонии. Желая погасить конфликт, И. Н. Инзов обратился за содействием к своему старому боевому товарищу генерал-губернатору М. С. Воронцову. Батальон был переведен в село Тея, а при Парканах осталась лишь кордонная стража казаков численностью в 54 человека. Из них в колонии квартировались всего 1 офицер и 10 казаков . В это же время, 10 мая, в Комаровой балке на Парканской земле остановились для «карантинной обсервации» войска 3-го пехотного корпуса общей численностью 10994 человек, да еще при корпусе состояло 1548 лошадей . Уже в следующем, 1831 году, в Парканах расположились на постой подразделения Брянского пехотного полка. Военные доставляли немало хлопот колонистам, тем более что помимо постояльцев рядом с колонией, за Днестром, находился Бендерский гарнизон. Набеги солдат на сады и огороды продолжались не только летом, но и зимой, когда военнослужащие украдкой занимались в садах заготовкой дров. Характерно, что в ходе многочисленных расследований, как правило, в итоге виноватых среди военных не находилось. На колонистов военные следователи оказывали явное давление. В ходе следствия пострадавшие часто меняли свои показания, отказывались от своих первоначальных обвинений в адрес провинившихся военных. Так было с показаниями 58-летнего Бано Жекова, у которого 1 декабря 1830 года по вине солдата сгорели крыша дома и часть имущества . Парканские лесничие Димо Степанов и Иван Николаев задержали 11 января 1831 г. двух солдат из Бендерской крепости «при порубке фруктовых деревьев». Но в ходе следствия они в корне изменили свои показания. В документах сообщалось, что солдаты якобы занимались сбором хвороста. Последнее дело было настолько извращено, что представлявший интересы колонии и Попечительского комитета коллежский регистратор Тинтулов категорически отказался подписывать итоговый документ следственной комиссии . комитета барона Розена и получили от него устное одобрение решения мирской сходки. 26 апреля 1847 г. сельский приказ заключил договор с бендерским мещанином Дмитрием Чаусом о найме сельской почты за 230 рублей в год. В дальнейшем между жителями Бендер и Тирасполя имела место даже некоторая конкуренция за столь доходную работу. Сельский приказ имел возможность выбора и заключал договоры с наиболее надежными клиентами. На выгодных для обеих сторон условиях с 1850 г. ряд лет община нанимала почтовый экипаж тираспольского мещанина Никифора Богданова за 300 руб. в год, «зная его (Богданова - Г. А.) с давнего времени с хорошей стороны и что он есть достаточный хозяин и притом выставляет потребное количество хороших лошадей», причем общество платит «деньги не вперед, а по заслугам», один раз в четыре месяца . В дальнейшем мы еще не раз убедимся, что крестьянская рассудительность и упорство в достижении своей цели нередко предохраняли общину от не всегда обдуманных и поспешных решений власть предержащих. Уже с первых лет сельский приказ вынужден был приспосабливаться к бюрократической машине государственных ведомств. Ключевой фигурой в таких условиях была должность писаря сельского приказа, знающего не только грамоту, но и русский язык, а также все тонкости оформления витиеватых официальных документов. Долгое время сельский приказ нанимал писаря со стороны. Но в самых ответственных случаях, как правило, рапорта, ходатайства, прошения парканцев писал кто-то из своих грамотных колонистов. Чаще всего - Петко Райков Гошуров. Неизвестно, где этот колонист получил образование, но документы, оформленные им, поражают своей грамотностью и изящным ровным почерком. С 1846 г. должности писарей занимали уже «свои». После окончания приходского училища и соответствующей подготовки в должность писаря в этом году вступил Константин Братоев. После него более 30 лет должность писаря сельского приказа исполнял Федор Карниз. Все важные документы сельская администрация оформляла на гербовой бумаге и скрепляла собственной печатью. К началу 1830-х годов почти каждый колонист имел свой «именной стемпель». Это выглядело намного солиднее и надежнее, чем корявый крест вместо подписи на разного рода документах. Сельскому приказу приходилось отправлять в Одесскую контору иностранных поселенцев, в Попечительный комитет - различного рода отчетную документацию. Бумажный стиль руководства -изобретение не сегодняшнее. Но груда скучных справок, ведомостей, месячных, квартальных и годовых отчетов представляет сейчас неоценимый материал для изучения жизни Паркан. Для срочных докладов, донесений в Одессу с середины прошлого века сельский приказ пользовался услугами Бетндерской «телеграфической станции». Вся корреспонденция до 1917 года отправлялась и получалась через Бендеры. Несмотря на уездное подчинение Паркан Тирасполю, почтовый адрес выглядел так: «Бессарабская губерния, г. Бендеры, с. Парканы». Для поддержания порядка в селе была заведена должность десятского. Обычно в крупных казенных селах десятского выбирали ежемесячно и службу несли по очереди. В Парканах на эту должность сельский приказ приглашал военнослужащих-отставников из Бендер и Тирасполя. Нередко десятскими нанимались женившиеся на парканках отставные военнослужащие. В 1850-е годы должность своего рода «участкового милиционера» исполнял муж парканской колонистки Александры Диордиевой «бессрочно отпущенный фельдфебель Федор Васильев». В 1860-е годы сельский десятский, отставной унтер-офицер Прокофий Афанасьев получал сравнительно небольшое жалование - 60 руб. в год. В обязанности десятского входила также противопожарная безопасность колонии. В этих целях при сельском приказе находилась наготове «пожарная колесница» с извозчиком. Сельские старшины строго следили за внешним видом колонии, не допускали запущенности домов и усадеб. Вдовам и старикам оказывалась помощь в наведении порядка, нерадивые хозяева привлекались к ответственности. Нередко бытовые неурядицы между колонистами чорбаджии решали по-старинке: телесным наказанием виновного. Попечительный комитет не приветствовал подобную меру наказания, но особо не вмешивался в дела сельских приказов. Роль «третейских судей» обычно выполняли «почетные старики». Любопытен в этом плане конфликт, возникший между старостой колонии Иваном Николаевым и выборным Кириллом Стояновым. 21 октября 1841 года Кирилл Стоянов нанес «жестокие побои палкою» жене Трогана Николаева Ирине, известной в селе своим скандальным характером. Брат Трогана Иван, пользуясь своими полномочиями старосты, посадил К. Стоянова под арест. Но суд присяжных стариков оправдал его, признав, что Ирина Николаева «имеет склонности к ссорам». В то же время суд отметил, что Иван Николаев превысил свои полномочия. Кирилл Стоянов был освобожден из-под стражи и лишь предупрежден, чтобы в дальнейшем он воздерживался от подобных поступков . В колонии имелся целый ряд общественных зданий: здание сельского приказа, церковь, школа, арестантская кордегардия, хлебный запасный магазин, запасные винные подвалы. Кроме них сельский приказ обязан был содержать в образцовом состоянии дом смотрителя колоний и дом управляющего над шелководством. Конечно, было бы наивно идеализировать самостоятельность Парканской общины. Во многих случаях жизнь колонистов была строго регламентирована вплоть до мелочей. Выезд за пределы колонии, вырубка деревьев или даже сбор хвороста в плавнях, брак с выходцем из другого села или города, повторные браки, - это и многое другое было невозможно без разрешения вышестоящего начальства. Нередко простейшие ходатайства, просьбы колонистов обрастали кучей бумаг прежде чем вернуться с ответом в Парканы. В 1817 году Велю Радулов неудачно женился на глинянской поселянке Ульяне Пелюховской. Непокорная и своенравная казачка после двух неудачных попыток в третий раз бежала от парканского колониста и исчезла бесследно. Согласно существовавшим правилам уже через четыре года В. Радулов мог жениться повторно. После одиннадцати лет холостяцкой жизни парканский колонист подал в 1830 г. прошение о повторном браке. В своем прошении он подчеркивал, что «за неимением хозяйки пришел со своим хозяйством в совершенное расстройство» . Лишь в 1833 году, после нескольких расследований и согласований, разрешение на повторный брак было получено. Община и земство Со второй половины 1860-х годов с принятием земской реформы часть забот парканской общины легла на плечи уездных земских учреждений. В их ведомство перешли ремонт и строительство дорог, учебные и лечебные учреждения. Благодаря совместным усилиям земства и общины, в Парканах появились новые здания школ, кредитного товарищества. Земство оказывало серьезную поддержку крестьянам в развитии сельского хозяйства. Сложно судить через сто с лишним лет о степени демократичности земских выборных органов, о влиянии малограмотных парканских представителей на работу земских учреждений. Но с первых же месяцев парканские колонисты приняли участие в их работе. В декабре 1864 года Федор Киров, Семен Добров, Сергей и Василий Стояновы были делегированы общиной в Н. Захарьевку для участия в сельском избирательном съезде и выборе гласных в уездное земское собрание . В последующие годы в «Херсонских губернских ведомостях» встречаются фамилии парканцев: присяжного заседателя Давида Степановича Хаджи, земского гласного Семена Николаева. Заметную роль в работе уездного собрания играли сельские священники Яков Делов, затем его сын Федор. Немаловажную роль сыграло земство в развитии здравоохранения. На смену фельдшерам-оспопрививальщикам, слабо разбиравшимся в медицине, пришли земские врачи - высокообразованные и беззаветно преданные своему делу специалисты. В отличие от других крупных сел в Парканах не было ни своей больницы, ни даже фельдшерского пункта. Временные пункты создавались лишь во время эпидемий. Парканцы же пользовались услугами лечебных учреждений Бендер и Тирасполя. В начале века Парканская волость выплачивала Тираспольской городской больнице ежегодно 2400 рублей «за право пользования» . Находилась земская Тираспольская больница на месте нынешнего консервного завода им. Ткаченко и располагала зданием на 25 коек. Парканская волость Реформы 1860-х годов в России затронули и иностранные колонии. 3 июня 1871 года был подписан царский указ «Правила об устройстве поселян-собственников (бывших колонистов), водворенных на казенных землях южных губерний». Особое колонистское управление в лице Попечительного комитета было ликвидировано. Завершилась многолетняя последовательная политика российского правительства постепенного уравнивания в правах колонистов с государственными крестьянами. Принятию «Правил...» предшество¬ вала своеобразная «идеологическая обработка» общественного мнения. В ряде периодических изданий с 1840-х годов стали появляться статьи, резко осуждающие политику иностранной колонизации южнороссийских губерний. Откровенно националистический, великодержавный характер этих статей сводился к одному: колонисты никакой пользы России не приносят, даже наносят вред: «Они навсегда останутся чуждыми России, и истинно-русское сердце не признает их своими, не допустит этих чужаков во святая святых народной жизни» . Впрочем, в отличие от правонационалистических печатных органов, решения официального Санкт-Петербурга были умеренно-сдержанными. Согласно «Правилам об устройстве поселян-собст¬венников (бывших колонистов)...» бывшие колонии поступали в ведение губернских и уездных органов власти. Существовавшие колониальные округа образовывали отдельные волости, за исклю¬чением тех колоний, которые находились обособленно от других28. Перед чиновниками стала проблема - как быть с Парканами? Включить их в прилегающую Плосковскую волость значило бы резко укрупнить ее. То же и со Слободзейской волостью, Тем более что между Слободзеей и Парканами пролегали тираспольские городские земли. Решением губернских властей была создана отдельная Парканская волость. В нее вошло всего два села: Парканы и Терновка 29 . Позднее в состав волости вошли хутора, прилегающие к западным окраинам Тирасполя: Косоговка, Е, М. Тарханова, хутора в Терновских плавнях. Согласно «Правилам...» за колониями оставались вес предостав¬ленные им объекты собственности и состоявшие в их постоянном пользовании земли и угодья. После отмены колонистского статуса наиболее заметным изменением в жизни парканцев стала отмена льгот по рекрутскому набору. Теперь юноши были обязаны проходить военную службу наравне с другими категориями населения. Но особых переживаний, волнений, эксцессов по этому поводу не произошло. В соответствии с новым статусом - волостного центра - в Парканах появился солидный управленческий аппарат: волостное правление, квартальный урядник, 12 десятских, сельская и волостная почты, вспомогательно-сберегательная касса. В селе регулярно заседал волостной суд. Его заседания в начале XX века проходили в доме Марии Радуловой. Несмотря на отмену колонистских льгот, община по-прежнему играла заметную роль в жизни парканцев. Незадолго до первой мировой войны волостное и сельское правления совместно с земством произвели реконструкцию центра села: построены новые здания школ, волостного правления, церковь. По-прежнему для решения важнейших вопросов собирались мирские сходки. Революция 1917 года не только произвела коренную ломку общественного устройства в целом. Она нанесла ощутимый урон системе местного самоуправления. Местные органы Советской власти были лишь слепыми исполнителями приказов центра. Любая инициатива снизу пресекалась. В нынешнее неспокойное время, время безвластья и растерянности, опыт парканского самоуправления вполне может пригодиться.
